Прыжок в послезавтра - Страница 14

— Ладно, — послушно повторил Селянин, чувствуя, однако, неловкость оттого, что обращается так к человеку, который значительно старше и очень мало знаком ему.

— В тот день Эля, узнав о твоем состоянии, только и успела, что прибежать к себе домой.

— Но ведь она была рядом. Запах духов…

— И все-таки она находилась очень далеко. Садись, сейчас сам во всем убедишься. Вот кнопки. Нажми любую, и она приблизит тебя к самым далеким уголкам планеты. Одну минуту. Психологическую имитацию лучше выключить. К ней надо привыкнуть… А теперь действуй.

Но прежде чем ткнуть пальцем в первую попавшуюся кнопку, Валентин не без смущения спросил о странном несоответствии движений губ и реальных звуков, замеченном им во время прежних видеопередач.

— Нет, все так и есть. Ты наблюдателен, дорогой Валентин. Говорят чаще всего либо на принятом в науке общепланетном языке, либо каждый на языке своего народа. Ты слышишь синхронный перевод, — ответил Илья Петрович.

— Но ведь всякий раз иной голос, тембр, построение фраз… А это же неповторимо, почти как отпечатки пальцев!

— Кибернетический переводчик точно воспроизводит манеру речи того, кто выступает.

Валентин не стал больше допытываться, уразумев главное: языковая проблема на Земле решается не совсем так, как представлялось в двадцатом веке. Правда, общепланетный язык науки, о котором мечтали ученые, — реальность. Но электронный чудо-переводчик позволил сохранить и национальные языки со всей их неповторимостью и красотой.

Селянин включил видеопанораму. Стена напротив мгновенно исчезла. Запахло водорослями, солью. Стало знойно. И насколько хватал глаз, голубела вода. Слышался плеск волн.

До глубокой ночи просидел Валентин в комнатке, действительно ставшей для него окном в обновленный мир. Утром вновь занял место у стола-пульта. Он провел возле экрана и еще один день, а потом закрылся в спальне, пытаясь разобраться в лавине новостей.

Когда-то люди мечтали покорить пустыни Азии и Африки, построить подводные города на гигантских шельфах морей и океанов. Все это стало явью.

Когда-то грезили об отеплении Сибири и Канады, ломали голову над тем, как заставить плодоносить каменистые горные хребты. Все это осуществилось.

Люди потеснили море, соединив острова, создали гигантские водоемы посредине материков.

Перемены восхищали Валентина, рождая гордость за человеческое всемогущество. Перемены пугали Валентина, потому что убеждали его в собственном ничтожестве.

Он с оторопью думал о встрече с людьми.

Он с нетерпением ждал этой встречи.

Три человека ему были знакомы, но двое были врачами, он относился к ним, хотя и с уважением, однако чуть снисходительно. Это осталось с тех пор, когда он работал в тундре и частенько поступал вопреки предостережениям эскулапов, даже посмеивался над их страхами. Об Ольге, вернее Эле, Валентин старался не вспоминать. Он вычеркнул ее из памяти… Хотел вычеркнуть.

Известия с Ганимеда

Илья Петрович, вероятно, неплотно закрыл дверь, и до поздней ночи из сектора дома, где он жил, доносилась музыка, полная тоски и боли. А утром он появился в гостиной очень тихий, грустно улыбающийся. И Валентин впервые подумал о нем просто как о человеке, у которого своя особенная, не похожая на другие жизнь, свои радости и горести, а где-то в космосе — любимая дочь.

— Надеюсь, у вас… у тебя все благополучно? — спросил Валентин.

— А почему ты решил, что может быть иначе?

— Уж очень грустно ты играл.

Илья Петрович покачал головой.

— Играл не я. Не тот у меня слух, чтобы так играть. Но ты прав, мне было не по себе вчера… Ну, а твои планы не изменились? К людям? Раз ты готов, мы тем более готовы. Саня, одежду!

Он не хотел говорить о себе.

А робот уже развертывал белый пакет, в котором кроме белья, брюк и куртки лежали носки, перчатки, коричневая шапочка вроде спортивной и мягкие, тоже коричневые, полусапожки. Валентин переоделся, удивляясь, как впору все пришлось, как легка и удобна одежда.

— Заправить «стрекозу»! — приказал Илья Петрович роботу. — Через полчаса вылетаем. Автоматику здания на готовность номер три. Окна затемнить.

— Задание понятно, — четко выговорил «немой» Саня.

— Ему вернули речь, — объяснил Илья Петрович. — Прежде мы боялись, что он может спутать все наши планы. В актеры он не годится. Да и мы тоже…

Валентин усмехнулся.

— Нет, я не над тобой… Я вспомнил, как однажды обругал Саню. И еще-как рассказывал ему о себе…

— И что он?

— Слушал, да еще как внимательно!..

За дверью раздались шаги.

— Я могу войти?

— Конечно, конечно… Полюбуйся-ка нашим героем, Клавдия Михайловна.

Клавдия Михайловна появилась в костюме, который, вероятно, предпочитали носить в зимнюю пору все женщины средней полосы: брюки, куртка, шапочка. У Клавдии Михайловны они были белыми… Золотистые волосы лежали на левом плече. Оглядев Валентина, Клавдия Михайловна одобрила:

— А ты молодец. Была бы помоложе, наверное бы вздыхала тайком о тебе, — и, посерьезнев, спросила Илью Петровича: — Ты слышал?

Тот кивнул.

— Теперь они очень скоро дадут знать о себе. В ту сторону посланы два дополнительных ретранслятора. Ты не терзай себя понапрасну, как ночью…

— Вчера вечером мне вдруг показалась, что я забыл ее лицо, — сказал Илья Петрович. — Немыслимо, чтоб я и — забыл. Мне стало страшно вчера, и я попытался написать ее портрет. По памяти написать. Включил музыку и встал к мольберту… Нет, нет, я, конечно, помню каждую ее черточку. Немыслимо… чтобы не помнить. Мы отвлеклись.