Прыжок в послезавтра - Страница 50

— Успеем ли? Далеко ведь, — усомнился Валентин. — И что означает «ликос»?

— Ликос? Космический лифт — вот что. Раньше была космодромы на Земле, сейчас только в космосе, а людей, грузы — все доставляют вверх и вниз лифты. Завтра увидишь. Восьмой ликос совсем близко. Меньше десяти тысяч километров. Очень близко, дорогой!

— Я предпочла бы, Халил, не рисковать… Нам лучше на «синей молнии». Пусть подольше, но какая разница, где спать — здесь или в салоне «синей молнии». А твое мнение, Филипп?

Чичерин, прежде чем ответить, оглянулся на Ноэми, и Валентин понял, что ему не хочется уезжать ни сегодня, ни завтра.

— Я считаю… — Филипп шумно вздохнул. — Я считаю более целесообразным отправиться сейчас. Завтра — тяжелый день, и лучше, если мы доберемся сегодня. Мы не вправе думать только о своих желаниях…

И он снова чуть заметно скосил глаза в сторону Ноэми.

Через час они были в «синей молнии» — четверо людей и робот Саня.

— Извините, что берусь командовать, — сказал Филипп. — Но мой совет — спать.

Никто не возразил, и Филипп, подойдя к небольшому пульту в стене, нажал последовательно несколько кнопок, а потом приказал автомату:

— До девяти часов утра среднеафриканского времени не тревожить. Когда прибудем, остановиться в запасном депо.

В салоне начали происходить разительные перемены. Стол и кресла будто впечатались в пол. Зато возникли две стены с четырьмя дверями. Одна из них радушно открылась, приглашая Валентина войти в крохотную комнатку с низенькой кроватью, столиком и креслицем. За спиной Валентина неслышно появился робот Саня, ожидая приказаний.

— Иди, я сам разденусь, — сказал ему Селянин.

Саня отступил в узкий коридорчик.

А Селянин, едва коснувшись головой подушки, почувствовал неодолимое желание спать. Что было причиной: устал от волнений нынешнего дня или воздух подавался с прибавкой снотворного? В этом необыкновенном вагоне могло быть и такое. К тому же командовал Филипп, а он, наверное, и после всего происшедшего не забыл о своих обязанностях профилактора.

Валентин почти снисходительно усмехнулся. Пунктуальность Филиппа казалась ему порой излишней.

Через минуту он уже спал.

Свидание или схватка?

Локен Палит, выключив экран видеопанорамы (только что был разговор с рабэном Иркутом), повернулся вместе с креслом к Халилу с Элей и Валентином. Смуглое лицо председателя Всемирного Совета казалось серым от усталости.

— Теперь сомнений не остается: встреча с шаровидным телом, с пришельцами из космоса через двадцать пять — двадцать шесть дней, — промолвил Локен Палит. — Радость бы, торжество, а мы в тревоге. Слишком свежа память о похоронах. Что предстоит: дружеское свидание? А если схватка?

Он вопросительно смотрел на молодых собеседников.

— Зачем говоришь: схватка? — воскликнул Халил. — Но если схватка — им же на беду. Пыли от них не останется…

Валентин подавил вздох, вспомнив сначала шаровидное тело, изображение которого передавали вчера по видеопанораме, а потом и Илью Петровича с женой. В то утро Анна Васильевна припала к груди Валентина и, как во время разговора накануне, беззвучно заплакала. И на похоронах, идя за саркофагом, она ни на секунду не отпускала Валентина от себя, он до сих пор ощущал отчаянную оцепенелость ее руки.

Саркофаг воспроизводил живые черты девушки. Лицо не было мертвым. Оно продолжало жить. И глаза не были закрыты, нет. Они, прищурившись, напряженно всматривались во что-то далекое-далекое… Как на портрете, который написал Илья Петрович. А ведь ее тогда уже не было, дочери. В живых не было. Ее уже убили те, из шара. Походя, словно шутки ради убили…

Вместе с дочерью Ильи Петровича хоронили двух ее товарищей, но Валентин думал прежде всего о ней, вероятно, потому, что шел рядом с ее саркофагом и вел под руку ее мать. Он тогда и заночевал в квартире Ильи Петровича. Никто не просил его об этом, но он не смог оставить Анну Васильевну сразу после похорон.

Сейчас, услышав самонадеянные слова Халила, он вспомнил все это. Он слишком хорошо представлял, какое нешуточное дело — схватиться с пришельцами, способными уцелеть в условиях чудовищной температуры и жесточайшей радиации: ведь они почти на ощупь трогали Солнце! Когда-то давно злые руки сбросили одну единственную бомбу и уничтожили Хиросиму. А что знал и умел прежний земной разум, если сравнить его с теперешним! Какие фантастические средства уничтожения обрушат пришельцы на людей, если случится схватка?

Локен Палит все так же печально смотрел на Селянина и его друзей…

— Через два часа совещание членов Всемирного Совета. Не мог бы ты выступить, дорогой Валентин? — обратился он к Селянину. — Я снова и снова прошу снисхождения. Тебе неприятно вспоминать войну, но Совет ждет, от тебя именно военных соображений. Ты огорчен? Я тоже огорчен. Но люди должны быть готовы ко всему… Мы надеемся, что ты не откажешься помочь… Каждое твое слово будет выслушано с благодарностью, — взволнованно заметил Локен Палит. — Но пригласил я всех вас не только поэтому. Поблизости от Земли сейчас очень мало планетолетчиков. А нам они нужны, в любом случае нужны для свидания, для борьбы — одинаково…

Халил вытянулся.

— Я готов вернуться на космодром, — четко произнес он.

— Не сомневался в тебе, Халил. Но решение не за тобой и не за мной, — возразил Локен Палит. — Тебе решать, Валентин. Он твой друг и твой провожатый. Удобно ли тебе будет без него?

— Не понимаю… При чем тут чьи-то удобства, если решается судьба всей Земли?