Прыжок в послезавтра - Страница 9

Торопливо проглотив завтрак, он поспешил в гостиную.

Ольга сидела на банкетке у окна, за которым был зимний лес. Солнце висело низко, и снег был в длинных синих тенях.

Заслышав шорох шагов, девушка подвинулась, безмолвно приглашая сесть рядом. Валентин опустился на самый краешек, помедлив, обнял Ольгу за плечи, но она вдруг посмотрела ему в лицо ясным, строгим взглядом, и он, окончательно оробев, опустил руку. Даже во время первых свиданий с ней он не чувствовал подобной робости. Он был старше, опытнее, умнее, и это сознавали оба. Сейчас роли словно переменились.

— Вчера ты увидел что-то сильно взволновавшее тебя?.. Ты, пожалуйста, не скрывай ничего, я прошу, — заговорила Ольга.

Значит то, что его беспокоит, не составляет секрета ни для кого! Но именно поэтому Валентин стал возражать: ничего-де серьезного нет. Ольга терпеливо слушала, но он видел: она жалеет его и только поэтому не уличает во лжи. Опять он оробел перед нею и со страхом подумал о себе.

— Нам надо о многом поговорить, — после долгого молчания сказала Ольга. — Но я не знаю, как начать о главном… Ты боишься признаться и убеждаешь — не только меня, но и себя хочешь уверить, — что все нормально, все обычно. Ну вот, я все-таки, пожалуй, не так начала, как надо бы…

Она взяла его руку. Пальцы ее были теплыми и ласковыми. Но Селянина вдруг рассердила эта робкая ласка. И Ольгина нерешительность в словах тоже рассердила.

— Ты не ищи подхода! Прямо руби: с ума сходишь, мол… Это главное? А я сам догадываюсь! Иной раз такое начинает мерещиться… А ты успокаиваешь… будто ребенка… несмышленыша… И врачи… Зачем они… и ты… Зачем обманывать? Уж лучше сразу…

Он почти захлебывался в нервном припадке и, сбиваясь, перескакивая с одного на другое, рассказал обо всем, что привиделось ему в этой странной больнице.

Ольга пыталась остановить его, но это лишь ожесточало Селянина, и девушка в конце концов не стала ему мешать. А когда он выпалил все, она виновато сказала;

— Илья Петрович предостерегал, что так может случиться, если сразу не сказать тебе всего. А я была уверена, что ты еще ничего не замечаешь, и не начинала с тобой разговора о главном. Даже сейчас я не знаю, как к нему подступиться…

Ольга смятенно смотрела на Селянина, будто от него ждала помощи. И тут Валентин вспомнил, что Ольга ведь замужем и, наверное, об этом — бесконечно важном для него — собирается и не может заговорить.

— Ты не думай о болезни. Ты совсем здоров. Понимаешь? Здоров, — повторила Ольга.

— Все вокруг да около?! Ты признавайся: к нему хочешь вернуться? К мужу? Разве ты все еще не ушла от него?

— Я не была замужем. Да и не это сейчас главное.

Валентин снова не мог понять ее. Но он заставил себя успокоиться, готовый теперь принять любое испытание, которое выпадет ему. Странно, его спокойствие неожиданно передалось и Ольге. Он не смог бы объяснить, по каким внешним признакам определил это, быть может, — их и не было, этих внешних признаков, но он почувствовал: Ольга тоже стала спокойнее.

— Тебе пора знать правду, — заговорила она. — Ты считаешь: пригрезилось. И даже, что ты… сходишь с ума. А на самом деле во всех странностях ты можешь сам разобраться хоть сейчас. Они существуют… Извини, я хотела бы все сказать, — Ольга остановила нетерпеливое движение Валентина. — Вопросы — после… Я знаю, ты любишь фантастику вроде уэллсовской. Помнишь, есть роман. Он называется «Когда спящий проснется». О том, что человек проснулся через много-много лет. Его звали Грехэм. Неужели ты не помнишь? Как ты можешь не помнить. Словом, представь, что ты… ну, вроде бы долго-долго спал… Как Грехэм, или почти как он… И вот проснулся в новом мире, за который боролся и страдал… Наяву видишь свою самую сокровенную мечту о будущем.

— К чему ты об этом? — внезапно охрипшим голосом спросил Селянин.

Ольга побледнела и взволнованно продолжала:

— Ты, пожалуйста, не расстраивайся. Но надо же тебе узнать правду. Ты не спал. Ты замерз тогда в тундре. Тебя нашли в глыбе льда и не просто вернули, а восстановили к жизни… И вот ты — живой…

Слова ее показались Валентину настолько нелепыми, что он не сразу вник в их смысл, подумав лишь о том, зачем Ольга с таким серьезным видом пытается подстроиться к его безумию.

— Ты не веришь мне?

— Зачем… об этом? И так?

— Ты не поверил! — в отчаянии сказала Ольга. — Ну, хочешь, мы сходим к Илье Петровичу или еще к кому-нибудь. Они подтвердят. Или вот… Мы их вызовем сюда. Хорошо?

Ольга подняла руку к левому уху, задев клипсу. Та вспыхнула красным огоньком. А в воздухе возникли полупрозрачные фигуры Ильи Петровича и Клавдии Михайловны. Фигуры подрагивали. Губы у Ильи Петровича беззвучно шевелились.

— Да, да, я прошу помочь мне, — сказала Ольга, обращаясь к этим странным фигурам.

Илья Петрович и Клавдия Михайловна о чем-то заговорили. Ольга сдернула клипсу с правого уха, протянула Валентину.

— Извини, я забыла, что у тебя этого нет. Ты же ничего не слышишь.

Лишь теперь, когда маленькая вещица лежала на его ладони, Валентин разглядел, что это не украшение, вернее не просто украшение, а какой-то очень тонко сработанный приборчик, сверкающий красным уголечком и чуть ощутимо подрагивающий. Но главное было даже не это. Валентин отчетливо услышал Клавдию Михайловну и Илью Петровича. Вслед за Ольгой они уверяли Селянина, что он попал в неблизкое будущее и видит вокруг множество необычных для него предметов и явлений. Вот, например, Саня, который постоянно рядом с ним, — это просто робот, обыкновенный робот, а вовсе не человек…